— Саша, какой милый этот NN (Вера Павловна назвала фамилию того офицера, через которого хотела познакомиться с Тамберликом, в своем страшном сне), — он мне привез одну
новую поэму, которая еще не скоро будет напечатана, — говорила Вера Павловна за обедом. — Мы сейчас же после обеда примемся читать, — да? Я ждала тебя, — все с тобою вместе, Саша. А очень хотелось прочесть.
Неточные совпадения
Этому
новому нашему сопутнику, оказавшемуся впоследствии чрезвычайно интересным человеком, по виду можно было дать с небольшим лет за пятьдесят; но он был в полном смысле слова богатырь, и притом типический, простодушный, добрый русский богатырь, напоминающий дедушку Илью Муромца в прекрасной картине Верещагина и в
поэме графа А. К. Толстого.
Вслед за удалением осиротевшего семейства из нашего дома языки домашних развязались, и повесть об убийстве в соседней и близко знакомой среде разрослась в целую
поэму, в которой всякий старался поместить
новую подробность или оттенок.
Таковы же пьесы «Старое и
новое время» и «Народный обед»,
поэма в семидесяти стихах, «Н. М. с товарищи». Это как будто подражание «Елисею» Майкова. Вся острота состоит в том, что высокие слова эпических
поэм применяются здесь к кулачному бою мужиков из-за окорока и вина, которое было выставлено для народа по случаю какого-то торжества.
Голован любил возвышенные мысли и знал Поппе, но не так, как обыкновенно знают писателя люди, прочитавшие его произведение. Нет; Голован, одобрив «Опыт о человеке», подаренный ему тем же Алексеем Петровичем Ермоловым, знал всю
поэму наизусть. И я помню, как он, бывало, слушает, стоя у притолки, рассказ о каком-нибудь
новом грустном происшествии и, вдруг воздохнув, отвечает...
Лермонтов читал наизусть Гоголю и другим, кто тут случились, отрывок из
новой своей
поэмы «Мцыри», и читал, говорят, прекрасно.
В подтверждение своих взглядов они указывают на великие
поэмы первых веков человечества, на поэзию индийскую, еврейскую, греческую и на продолжение их в творениях величайших гениев
новых времен.
Это была не
поэма, а большая лирическая песнь духовно-нравственного содержания, написанная, по-тогдащнему весьма хорошими стихами, и, конечно, обличала
новое дарование в этом замечательном и талантливом человеке.
В эту основную
поэму о гневе Ахиллеса последующие певцы вставляли
новые стихи,
новые эпизоды, целые песни, и в конце концов
поэма разрослась в то неуклюжее целое, которое представляет из себя нынешняя Илиада, где отдельные части противоречат друг другу или связаны между собою очень слабо.